Mon coeur est broqueur
ВНЕЗАПНО Glee.
угу, таки я залез было на драббло-фест и даже попытался что-то да выполнить. shame on me
самое тупое, что я писал это по Гли, но думал о реборне. ыыылол хД
три драббла, все Дэйв/Курт.
ынджой, лол
читать дальшеД1-68
Они были вместе уже полгода.
За это время Дэйв уже вполне привык к их отношениям, поначалу казавшимся ужасно хрупкими, готовыми развалиться от любого дуновения ветра или критики кого-то из окружающих. Потом, конечно, все начало улучшаться, налаживаться, все чаще и чаще стали стали происходить бурные ссоры с не менее бурными примирениями, и Курт то и дело говорил, что он счастлив, но...
Курт об этом как-то не задумывался, но Дэйву действительно не хватало одно мелкой составляющей, которая присутствовала в любых отношениях у всех знакомых ему пар и с самого детства, будучи до ужаса стереотипной, казалась ему той самой ниточкой, которая просто обязана связывать влюбленных. Без нее, конечно, можно было и прожить, но Карофски словно ощущал себя не в своей тарелке, вспоминая о ней.
Курт ни разу за эти полгода не признался ему в любви.
Нет, если посмотреть правде в глаза, эти признания были, пускай и не такими, какими представлял их Дэйв. И это его немного, но пугало.
Курт мог похвалить его стряпню, доедая сытный ужин и говоря что-то о том, как же ему повезло с Дэйвом.
Курт мог рассказывать своим друзьям об отношениях с Карофски так, что было понятно - он был самым счастливым человеком на этой гребаной планете.
Курт мог молча сидеть рядом с Дэйвом на мягком диване перед включенным телевизором и, не обращая внимания на бегающих по экрану спортсменов, наслаждаться уютными вечерами.
Курт мог лепетать какую-то чушь о счастье, зажмуриваясь и прижимаясь к Дэйву, подставляя шею под его жадные поцелуи.
Дэйву все это нравилось. Дэйв не мог ничего сказать о том, что эти полгода он провел бездарно. Но Дэйва пугало, что за все эти длинных чертовых полгода он так и не услышал от Курта прямого признания в любви.
Будто для Курта мир мог рухнуть в тот момент, когда бы три слова обрели материальную форму.
Честно говоря, Дэйв уже как-то привык к тому, что их отношения обходились без этой мелкой составляющей, тем более что жаловаться ему было редко на что. Только вот постулаты мира сего все еще не давали ему спать спокойно, в прямом и переносном смыслах. И очень часто, когда он просыпался посреди ночи, до все оставшееся до утра время проводил лежа в тишине и наблюдая за спящим Куртом. Так, как будто смотрел на него последний раз в жизни. Пытался запомнить все черты лица Курта, его чуть приподнимающиеся плечи, его равномерное дыхание.
Практически каждую ночь это повторялось раз за разом, и Дэйв уже начал ощущать себя самым настоящим гребаным параноиком, но только вот чувство какой-то неопределенности не собиралось покидать его.
Это походило на ловушку, которую Дэвид Карофски построил сам. Своими собственными руками, которыми так часто восхищался Курт.
Они были вместе уже полгода, и Дэйв как-то даже смирился с этими странными отношениями, не укладывающимися в его маленький мирок. И даже начал постепенно забывать об этих трех словах, так много значивших для него раньше.
А потом мироздание наверно решило его пощадить и Курт, явно бывший с ним в сговоре, произнес эти слова в день их небольшой годовщины.
Последний кусочек головоломки встал на место и Дэйв понял, что дороги назад больше не будет.
Д1-72
Самое отстойное в этой жизни то, что по-настоящему ценить что-то ты начинаешь исключительно тогда, когда можешь это потерять. Ну, или ценить кого-то.
Вот у Дэйва в жизни сейчас происходила именно такая фигня, как раз в преддверии отъезда Курта в этот гребаный Нью-Йорк, о котором парень буквально уши прожужжал всем своим знакомым. Дэйв, на правах "не то, чтобы друга, но хорошего знакомого", выслушивал эти восторженные возгласы буквально каждый день и где-то в глубине души после каждой такой встречи с Куртом унывал все больше и больше.
Ему однозначно не хотелось отпускать Курта куда-то дальше другого конца города, вот правда.
Почему-то казалось, что вместе с отъездом Курта навсегда из Лимы уедет и какая-то надежда на что-то большее, что "просто дружба". Маленькая, хрупкая надежда, которую Дэйв старательно оберегал, как ничто другое в своей жизни.
Дерьмо.
На двери в комнате Дэйва всегда висел календарь, и теперь день отъезда Курта был обведен в квадратную рамку маркером черного цвета. Не красного - нет, эта дата вряд ли бы стала для Дэйва праздничной. Каждый вечер, ложась спать, Дэйв злобно гипнотизировал ненавистную цифру, желая чтобы она исчезла. Чтобы после вторника наступил четверг, и Курт бы никуда не уехал - день-то был бы потерянным.
Но мечты оставались мечтами, время незаметно шло, и каждый вечер Дэйв засыпал, не забыв напоследок хорошенько ударить кулаком по подушке. От отчаянья, наверное.
Что делать, он не знал.
Вариант под названием "пойти и признаться Хаммелу" он даже как-то и не рассматривал. Не верил в его действенность.
Все было отвратительно, но больше всего Дэйва бесила эта радостная улыбка Курта. Счастливая такая, даже немного пошловато-счастливая. Хаммел не улыбался так с того времени, когда еще встречался с Блейном, и Карофски это выводило из себя. Ужасно. До зубовного скрежета.
Хотелось взять и как-нибудь убрать эту проклятую улыбку. Кулаком, поцелуем - неважно. Но это не мог.
Не хотел разрушать их "просто дружбу", ну вот ни в какую.
За день до отъезда Курт завалился к нему домой, "попрощаться". С бутылкой дорогого, мать его, пива. Ну а что - Дэйв же сам когда-то говорил о том, что это событие надо будет как-то отметить.
Вот Курт и пришел.
Пиво, правда, все досталось Дэйву, который в очередной раз молча слушал эти тупые восторги счастливого Хаммела, которому явно уже нетерпелось поскорее вырваться на свободу. Как ни странно, именно с этим словом у Курта ассоциировалась каменный лабиринт из небоскребов под названием "Нью-Йорк".
Дэйву хотелось сказать об этом, но он молчал.
Дэйву хотелось остановить Курта, но он сидел, опустив глаза в пол.
Дэйву хотелось сказать что-то вроде "Никуда я тебя не отпущу, Хаммел", но он боялся.
А потом взял и сказал.
Дерьмо.
- С чего это? - изогнул бровь Курт.
- Нравишься ты мне, - не подумав брякнул Карофски. И замолчал.
С пивом явно нужно было завязывать.
Курт тоже молчал. Потом, не говоря ни слова, встал и вышел из комнаты. И из дома. И из жизни Дэйва.
Ч-черт.
"Теперь будешь звонить мне каждый вечер,", - гласило сообщение, которое Дэйв обнаружил утром в списке входящих.
Кажется, "просто дружба" не выдержала и перешла на другой уровень.
Д1-85
не знаю, какого я внезапно решил написать флафф, да еще и в четыре часа утра о_Онаркоман, штоле?
Дэйв уже в пятый раз за вечер подошел к зеркалу и нервно поправил галстук.
- Черт бы все побрал, - пробормотал он, пытаясь совладать с этим предметом одежды, явно выдуманным каким-то хитрым садистом. Ну или женщиной-феминисткой, решившей как можно изощреннее поиздеваться над грядущими поколениями мужчин.
Если бы Курт все это время находился у него дома, Дэйв бы уже получил свою порцию добродушного, но едкого подтрунивания со стороны своего парня. Как-никак, а ведь это именно он, Дэвид Карофски, не далее как вчера утверждал, что Курт будет одеваться часа два-три, пока наконец не останется довольным своим внешним видом.
На практике все оказалось иначе.
Увы и ах, но это именно Дэйв уже два часа не мог подобрать нужный пиджак, нормально завязать этот чертов галстук и решить, заправлять ли эту рубашку явно большого размера в брюки или оставить так.
Больше всего на свете Дэйву хотелось стянуть с себя всю эту пыточную форму, нацепить горячо любимые джинсы с рубашкой и попросту забыть о кошмаре под названием "парадная одежда", с которым он предпочитал сталкиваться раз в несколько лет. Но только вряд ли бы этот вариант пришелся бы по вкусу Курту.
Как-никак, а в оперу в подобном не ходят.
Дэйв застонал. На ум, почему-то, пришла позавчерашняя маленькая лекция Курта о правилах поведения и внешнего вида в опере. Тогда, помнится, Дэйву стало скучно на пункте об антракте и поучительная речь Хаммела была прервана поцелуем. И больше к этой теме Курт в тот вечер как-то и не возвращался.
Часы показывали уже половину седьмого, когда Дэйв наконец-то вышел из дома. Машина с первого раза, почему-то, не завелась. Наверное, и ей передалось настроение хозяина. Дэйв глубоко вздохнул, наконец-то взял себя в руки и отправился к дому Хаммелов.
Курт встретил его уже на пороге дома при полном параде. Глядя на своего парня, на котором вся эта выходная одежда сидела как влитая, Дэйв даже невольно замер на пару секунд, пытаясь как можно лучше разглядеть и запомнить такого Курта. Уверенного в себе, сдержанного и, черт возьми, нереально притягательного и красивого.
О чем Дэйв не замедлил сообщить ему сразу же, как только они направились в оперу.
В ответ ему Курт только улыбнулся. И, подавшись в сторону, запечатлел на щеке Дэйва легкий невесомый поцелуй. Такой приятный, что Карофски не смог сдержать довольной улыбки. И в этот момент он даже почувствовал себя как-то... увереннее, что ли?
- Все будет замечательно, - прошептал ему Курт буквально в этот же момент, и Дэйв кивнул ему.
Курт ведь знает о походах в оперу гораздо больше чем он, не правда ли? Значит, если он так говорит, то все и правда пройдет гладко, без всяких глупых проблем.
По крайней мере, он, Дэвид Карофски, постарается не подвести своего Курта.
угу, таки я залез было на драббло-фест и даже попытался что-то да выполнить. shame on me
самое тупое, что я писал это по Гли, но думал о реборне. ыыылол хД
три драббла, все Дэйв/Курт.
читать дальшеД1-68
Они были вместе уже полгода.
За это время Дэйв уже вполне привык к их отношениям, поначалу казавшимся ужасно хрупкими, готовыми развалиться от любого дуновения ветра или критики кого-то из окружающих. Потом, конечно, все начало улучшаться, налаживаться, все чаще и чаще стали стали происходить бурные ссоры с не менее бурными примирениями, и Курт то и дело говорил, что он счастлив, но...
Курт об этом как-то не задумывался, но Дэйву действительно не хватало одно мелкой составляющей, которая присутствовала в любых отношениях у всех знакомых ему пар и с самого детства, будучи до ужаса стереотипной, казалась ему той самой ниточкой, которая просто обязана связывать влюбленных. Без нее, конечно, можно было и прожить, но Карофски словно ощущал себя не в своей тарелке, вспоминая о ней.
Курт ни разу за эти полгода не признался ему в любви.
Нет, если посмотреть правде в глаза, эти признания были, пускай и не такими, какими представлял их Дэйв. И это его немного, но пугало.
Курт мог похвалить его стряпню, доедая сытный ужин и говоря что-то о том, как же ему повезло с Дэйвом.
Курт мог рассказывать своим друзьям об отношениях с Карофски так, что было понятно - он был самым счастливым человеком на этой гребаной планете.
Курт мог молча сидеть рядом с Дэйвом на мягком диване перед включенным телевизором и, не обращая внимания на бегающих по экрану спортсменов, наслаждаться уютными вечерами.
Курт мог лепетать какую-то чушь о счастье, зажмуриваясь и прижимаясь к Дэйву, подставляя шею под его жадные поцелуи.
Дэйву все это нравилось. Дэйв не мог ничего сказать о том, что эти полгода он провел бездарно. Но Дэйва пугало, что за все эти длинных чертовых полгода он так и не услышал от Курта прямого признания в любви.
Будто для Курта мир мог рухнуть в тот момент, когда бы три слова обрели материальную форму.
Честно говоря, Дэйв уже как-то привык к тому, что их отношения обходились без этой мелкой составляющей, тем более что жаловаться ему было редко на что. Только вот постулаты мира сего все еще не давали ему спать спокойно, в прямом и переносном смыслах. И очень часто, когда он просыпался посреди ночи, до все оставшееся до утра время проводил лежа в тишине и наблюдая за спящим Куртом. Так, как будто смотрел на него последний раз в жизни. Пытался запомнить все черты лица Курта, его чуть приподнимающиеся плечи, его равномерное дыхание.
Практически каждую ночь это повторялось раз за разом, и Дэйв уже начал ощущать себя самым настоящим гребаным параноиком, но только вот чувство какой-то неопределенности не собиралось покидать его.
Это походило на ловушку, которую Дэвид Карофски построил сам. Своими собственными руками, которыми так часто восхищался Курт.
Они были вместе уже полгода, и Дэйв как-то даже смирился с этими странными отношениями, не укладывающимися в его маленький мирок. И даже начал постепенно забывать об этих трех словах, так много значивших для него раньше.
А потом мироздание наверно решило его пощадить и Курт, явно бывший с ним в сговоре, произнес эти слова в день их небольшой годовщины.
Последний кусочек головоломки встал на место и Дэйв понял, что дороги назад больше не будет.
Д1-72
Самое отстойное в этой жизни то, что по-настоящему ценить что-то ты начинаешь исключительно тогда, когда можешь это потерять. Ну, или ценить кого-то.
Вот у Дэйва в жизни сейчас происходила именно такая фигня, как раз в преддверии отъезда Курта в этот гребаный Нью-Йорк, о котором парень буквально уши прожужжал всем своим знакомым. Дэйв, на правах "не то, чтобы друга, но хорошего знакомого", выслушивал эти восторженные возгласы буквально каждый день и где-то в глубине души после каждой такой встречи с Куртом унывал все больше и больше.
Ему однозначно не хотелось отпускать Курта куда-то дальше другого конца города, вот правда.
Почему-то казалось, что вместе с отъездом Курта навсегда из Лимы уедет и какая-то надежда на что-то большее, что "просто дружба". Маленькая, хрупкая надежда, которую Дэйв старательно оберегал, как ничто другое в своей жизни.
Дерьмо.
На двери в комнате Дэйва всегда висел календарь, и теперь день отъезда Курта был обведен в квадратную рамку маркером черного цвета. Не красного - нет, эта дата вряд ли бы стала для Дэйва праздничной. Каждый вечер, ложась спать, Дэйв злобно гипнотизировал ненавистную цифру, желая чтобы она исчезла. Чтобы после вторника наступил четверг, и Курт бы никуда не уехал - день-то был бы потерянным.
Но мечты оставались мечтами, время незаметно шло, и каждый вечер Дэйв засыпал, не забыв напоследок хорошенько ударить кулаком по подушке. От отчаянья, наверное.
Что делать, он не знал.
Вариант под названием "пойти и признаться Хаммелу" он даже как-то и не рассматривал. Не верил в его действенность.
Все было отвратительно, но больше всего Дэйва бесила эта радостная улыбка Курта. Счастливая такая, даже немного пошловато-счастливая. Хаммел не улыбался так с того времени, когда еще встречался с Блейном, и Карофски это выводило из себя. Ужасно. До зубовного скрежета.
Хотелось взять и как-нибудь убрать эту проклятую улыбку. Кулаком, поцелуем - неважно. Но это не мог.
Не хотел разрушать их "просто дружбу", ну вот ни в какую.
За день до отъезда Курт завалился к нему домой, "попрощаться". С бутылкой дорогого, мать его, пива. Ну а что - Дэйв же сам когда-то говорил о том, что это событие надо будет как-то отметить.
Вот Курт и пришел.
Пиво, правда, все досталось Дэйву, который в очередной раз молча слушал эти тупые восторги счастливого Хаммела, которому явно уже нетерпелось поскорее вырваться на свободу. Как ни странно, именно с этим словом у Курта ассоциировалась каменный лабиринт из небоскребов под названием "Нью-Йорк".
Дэйву хотелось сказать об этом, но он молчал.
Дэйву хотелось остановить Курта, но он сидел, опустив глаза в пол.
Дэйву хотелось сказать что-то вроде "Никуда я тебя не отпущу, Хаммел", но он боялся.
А потом взял и сказал.
Дерьмо.
- С чего это? - изогнул бровь Курт.
- Нравишься ты мне, - не подумав брякнул Карофски. И замолчал.
С пивом явно нужно было завязывать.
Курт тоже молчал. Потом, не говоря ни слова, встал и вышел из комнаты. И из дома. И из жизни Дэйва.
Ч-черт.
"Теперь будешь звонить мне каждый вечер,", - гласило сообщение, которое Дэйв обнаружил утром в списке входящих.
Кажется, "просто дружба" не выдержала и перешла на другой уровень.
Д1-85
не знаю, какого я внезапно решил написать флафф, да еще и в четыре часа утра о_О
Дэйв уже в пятый раз за вечер подошел к зеркалу и нервно поправил галстук.
- Черт бы все побрал, - пробормотал он, пытаясь совладать с этим предметом одежды, явно выдуманным каким-то хитрым садистом. Ну или женщиной-феминисткой, решившей как можно изощреннее поиздеваться над грядущими поколениями мужчин.
Если бы Курт все это время находился у него дома, Дэйв бы уже получил свою порцию добродушного, но едкого подтрунивания со стороны своего парня. Как-никак, а ведь это именно он, Дэвид Карофски, не далее как вчера утверждал, что Курт будет одеваться часа два-три, пока наконец не останется довольным своим внешним видом.
На практике все оказалось иначе.
Увы и ах, но это именно Дэйв уже два часа не мог подобрать нужный пиджак, нормально завязать этот чертов галстук и решить, заправлять ли эту рубашку явно большого размера в брюки или оставить так.
Больше всего на свете Дэйву хотелось стянуть с себя всю эту пыточную форму, нацепить горячо любимые джинсы с рубашкой и попросту забыть о кошмаре под названием "парадная одежда", с которым он предпочитал сталкиваться раз в несколько лет. Но только вряд ли бы этот вариант пришелся бы по вкусу Курту.
Как-никак, а в оперу в подобном не ходят.
Дэйв застонал. На ум, почему-то, пришла позавчерашняя маленькая лекция Курта о правилах поведения и внешнего вида в опере. Тогда, помнится, Дэйву стало скучно на пункте об антракте и поучительная речь Хаммела была прервана поцелуем. И больше к этой теме Курт в тот вечер как-то и не возвращался.
Часы показывали уже половину седьмого, когда Дэйв наконец-то вышел из дома. Машина с первого раза, почему-то, не завелась. Наверное, и ей передалось настроение хозяина. Дэйв глубоко вздохнул, наконец-то взял себя в руки и отправился к дому Хаммелов.
Курт встретил его уже на пороге дома при полном параде. Глядя на своего парня, на котором вся эта выходная одежда сидела как влитая, Дэйв даже невольно замер на пару секунд, пытаясь как можно лучше разглядеть и запомнить такого Курта. Уверенного в себе, сдержанного и, черт возьми, нереально притягательного и красивого.
О чем Дэйв не замедлил сообщить ему сразу же, как только они направились в оперу.
В ответ ему Курт только улыбнулся. И, подавшись в сторону, запечатлел на щеке Дэйва легкий невесомый поцелуй. Такой приятный, что Карофски не смог сдержать довольной улыбки. И в этот момент он даже почувствовал себя как-то... увереннее, что ли?
- Все будет замечательно, - прошептал ему Курт буквально в этот же момент, и Дэйв кивнул ему.
Курт ведь знает о походах в оперу гораздо больше чем он, не правда ли? Значит, если он так говорит, то все и правда пройдет гладко, без всяких глупых проблем.
По крайней мере, он, Дэвид Карофски, постарается не подвести своего Курта.
@темы: Жажда власти и фитнес, Glee, Писанина, OMFGWTF
-
-
22.06.2011 в 10:02-
-
23.06.2011 в 08:36-
-
23.06.2011 в 22:38azyaginsbur
cпасибо большое)))
в принципе, мне второй больше остальных нравится, да хД